![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
menudo_culeteБог трійцю любить - то вже згадаю сьогодні і про третього Михайла, про коханого Михайла Опанасовича.
Ні на краплю, ні на мить, нніколи не вірила в його українофобію. (В антисемітизм теж не вірю, але зараз не про те). Увесь світ цитує кит-кот та про те, что языка-то такого на свете нет! (В старому радянському "Дні Турбіних" Лановий ще няшно-безпорадно варнякав "думАю, думовАю!" - в книзі того нема. Про новий фільм я взагалі "не удостаиваю" згадувати)
завжди це було мені непереконливо. Це не українофобія. Це - "из песни слова не выкинешь".
(Якщо я напишу коли-небудь мемуари про моє незабутнє дєццтво у селі на Західній, там не буде нічого про "утробну ненависть до росіян", не ненавиділи їх утробно і не здирали з них шкур живцем, і залюбки кохалися чорнобриві. А от москалями називали; різних соковитих варнякань теж був не брак. (а вже підстав до того варнякання - огром).
Коли я розповім, як місцеві називали росіян "москалі" - русофобії в цьому не буде. Це буде об"єктивне відображення дійсності. Русофобія у мене проріжеться тоді, коли я розповідатиму, як і що російськомовні говорили про місцевих ;)) )
А що переконливо - ось що.
Хресний батько Булгакова - Микола Іванович Петров, професор Київської духовної Академії та директор Церковно-археологічного музею на Подолі.
"25 сентября 1886 получил от Императорской Академии наук в Петербурге малую Уваровскую премию за сочинение «Очерки истории украинской литературы XIX века».
В 1895 получил Макариевскую премию за исследование «Киевская академия во второй половине XVII века».
17 марта 1898 получил большую золотую медаль Российского археологического общества за сочинения, вышедшие в 1897 году: «Указатель Церковно-археологического музея при Киевской духовной академии», «Историко-топографические очерки древнего Киева» и «Описание рукописных собраний, находящихся в г. Киеве». "
Афанасій Іванович Булгаков* був улюбленим учнем Миколи Івановича. Невимовно зворушливо: вчитель тримав до хресту дітей улюбленого учня.
Категорично не вірю, щоб похресник автора вищенаведених праць міг вирости україноненависником :)).
Утім, слово Михайлу Опанасовичу
...Дело в том, что Город — Городом, в нем и полиция — варта, и министерство, и даже войско, и газеты различных наименований, а вот что делается кругом, в той настоящей Украине, которая по величине больше Франции, в которой десятки миллионов людей, — этого не знал никто. Не знали, ничего не знали, не только о местах отдаленных, но даже — смешно сказать — о деревнях, расположенных в пятидесяти верстах от самого Города.
Не знали, но ненавидели всею душой. **И когда доходили смутные вести из таинственных областей, которые носят название — деревня, о том, что немцы грабят мужиков и безжалостно карают их, расстреливая из пулеметов, не только ни одного голоса возмущения не раздалось в защиту украинских мужиков, но не раз, под шелковыми абажурами в гостиных, скалились по-волчьи зубы и слышно было бормотание:— Так им и надо! Так и надо; мало еще! Я бы их еще не так. Вот будут они помнить революцию. Выучат их немцы — своих не хотели, попробуют чужих!
— Ох, как неразумны ваши речи, ох, как неразумны.
— Да что вы, Алексей Васильевич!.. Ведь это такие мерзавцы. Это же совершенно дикие звери. Ладно. Немцы им покажут.<...>
...И было другое – лютая ненависть. Было четыреста тысяч немцев, а вокруг них четырежды сорок раз четыреста тысяч мужиков с сердцами, горящими неутоленной злобой. О, много, много скопилось в этих сердцах. И удары лейтенантских стеков по лицам, и шрапнельный беглый огонь по непокорным деревням, спины, исполосованные шомполами гетманских сердюков, и расписки на клочках бумаги почерком майоров и лейтенантов германской армии:
«Выдать русской свинье за купленную у нее свинью 25 марок».
Добродушный, презрительный хохоток над теми, кто приезжал с такой распискою в штаб германцев в Город.
И реквизированные лошади, и отобранный хлеб, и помещики с толстыми лицами, вернувшиеся в свои поместья при гетмане, – дрожь ненависти при слове «офицерня».
Вот что было-с.
Да еще слухи о земельной реформе, которую намеревался произвести пан гетман,
увы, увы! только в ноябре 18-го года, когда под Городом загудели пушки, догадались умные люди, а в том числе и Василиса, что ненавидели мужики этого самого пана гетмана, как бешеную собаку, —
и мужицкие мыслишки о том, что никакой этой панской сволочной реформы не нужно, а нужна та вечная, чаемая мужицкая реформа:
– Вся земля мужикам.
– Каждому по 100 десятин.
– Чтобы никаких помещиков и духу не было.
– И чтобы на каждые эти 100 десятин верная гербовая бумага с печатью – во владение вечное, наследственное, от деда к отцу, от отца к сыну, к внуку и так далее.
– Чтобы никакая шпана из Города не приезжала требовать хлеб. Хлеб мужицкий, никому его не дадим, что сами не съедим, закопаем в землю.
– Чтобы из Города привозили керосин ***
Ну-с, такой реформы обожаемый гетман произвести не мог. Да и никакой черт ее не произведет.
Были тоскливые слухи, что справиться с гетманской и немецкой напастью могут только большевики, но у большевиков своя напасть:
– Жиды и комиссары.
– Вот головушка горькая у украинских мужиков! Ниоткуда нет спасения!!
Были десятки тысяч людей, вернувшихся с войны и умеющих стрелять...
А выучили сами же офицеры по приказанию начальства!
Сотни тысяч винтовок, закопанных в землю, упрятанных в клунях и коморах и не сданных, несмотря на скорые на руку военно-полевые немецкие суды, порки шомполами и стрельбу шрапнелями, миллионы патронов в той же земле, и трехдюймовые орудия в каждой пятой деревне, и пулеметы в каждой второй, во всяком городишке склады снарядов, цейхгаузы с шинелями и папахами.
И в этих же городишках народные учителя, фельдшера, однодворцы, украинские семинаристы, волею судеб ставшие прапорщиками, здоровенные сыны пчеловодов, штабс-капитаны с украинскими фамилиями... все говорят на украинском языке, все любят Украину волшебную, воображаемую, без панов, без офицеров-москалей, – и тысячи бывших пленных украинцев, вернувшихся из Галиции****.
Это в довесочек к десяткам тысяч мужичков?... О-го-го!
Вот это было. А узник... гитара...
Слухи грозные, ужасные...
Наступают на нас...
Дзинь... трень... эх, эх, Николка.
Турок, земгусар, Симон. Да не было его. Не было. Так, чепуха, легенда, мираж. Просто слово, в котором слились и неутоленная ярость, и жажда мужицкой мести, и чаяния тех верных сынов своей подсолнечной, жаркой Украины... ненавидящих Москву, какая бы она ни была – большевистская ли, царская или еще какая*****.
==========================
...Были эти люди одеты в передних шеренгах в синие одинакие жупаны добротного германского сукна, были тоньше лицами, подвижнее, умело несли винтовки – галичане...
==========================
* не знала - виявляється, Афанасій на Брянщині народився. Уроджений земляк мого діда.
** Sic.
І ці умонастрої perviven y perduran, в поколіннях. Звідси: "думАю", "думовАю", "Кієв - русский город".
і приспів - за что они нас ненавидят?
Читайте ж класика, de una puta vez! там всічко написано.
да, і див. попередню зноску - звідки брались коренные кияни. Чомусь про це невимушено так не упоминается корінними киянами, зазвичай. ;))
*** в іронії - сумна ніжність. Усе знав і розумів.
**** серед них був мій прадід Платон. Він утік з полону (якийсь Швейк його сторожив, не інакше, подумати тільки - з полону втекти!) і пішки пройшов додому півУкраїни, на Полтавщину. Чи думав він, що його дочка через тридцять років подолає, за комсомольським призначенням, зворотний шлях - але, на відміну, там і залишиться.
***** Усе знав і розумів.
І передбачав. Чим далі - тим глибшими виявляються його прості слова.
===========================
ні, нехай хто завгодно що завгодно каже, а такої пристрасної шани та ніжності до тої землі і тих людей - і в українців не у всіх подибується.
І що дуууууже цікаво! наштовхнулась на оцю сторінку http://www.prosv.ru/ebooks/lib/75_Bulgakov_BG_Beg_SS/2.html, у пошуку цитат.
Так у них чомусь абзац, там, де или еще какая, на словах "легенда, мираж" обривається. Вірнопідданий сайт, викинули про Москву?
зворушило у реченні про галичан слово "одинакие". Мені не довелось більше ніде зустрічати цього варіанту у російських текстах. Зате звільна виринає український еквівалент, поетично-діалектичний - однакий, єднакий, їднакий.
...А "Турбіна" - то було дівоче прізвище його бабусі по матері. І з материнського боку Булгаков теж був брянського походження.
Ні на краплю, ні на мить, нніколи не вірила в його українофобію. (В антисемітизм теж не вірю, але зараз не про те). Увесь світ цитує кит-кот та про те, что языка-то такого на свете нет! (В старому радянському "Дні Турбіних" Лановий ще няшно-безпорадно варнякав "думАю, думовАю!" - в книзі того нема. Про новий фільм я взагалі "не удостаиваю" згадувати)
завжди це було мені непереконливо. Це не українофобія. Це - "из песни слова не выкинешь".
(Якщо я напишу коли-небудь мемуари про моє незабутнє дєццтво у селі на Західній, там не буде нічого про "утробну ненависть до росіян", не ненавиділи їх утробно і не здирали з них шкур живцем, і залюбки кохалися чорнобриві. А от москалями називали; різних соковитих варнякань теж був не брак. (а вже підстав до того варнякання - огром).
Коли я розповім, як місцеві називали росіян "москалі" - русофобії в цьому не буде. Це буде об"єктивне відображення дійсності. Русофобія у мене проріжеться тоді, коли я розповідатиму, як і що російськомовні говорили про місцевих ;)) )
А що переконливо - ось що.
Хресний батько Булгакова - Микола Іванович Петров, професор Київської духовної Академії та директор Церковно-археологічного музею на Подолі.
"25 сентября 1886 получил от Императорской Академии наук в Петербурге малую Уваровскую премию за сочинение «Очерки истории украинской литературы XIX века».
В 1895 получил Макариевскую премию за исследование «Киевская академия во второй половине XVII века».
17 марта 1898 получил большую золотую медаль Российского археологического общества за сочинения, вышедшие в 1897 году: «Указатель Церковно-археологического музея при Киевской духовной академии», «Историко-топографические очерки древнего Киева» и «Описание рукописных собраний, находящихся в г. Киеве». "
Афанасій Іванович Булгаков* був улюбленим учнем Миколи Івановича. Невимовно зворушливо: вчитель тримав до хресту дітей улюбленого учня.
Категорично не вірю, щоб похресник автора вищенаведених праць міг вирости україноненависником :)).
Утім, слово Михайлу Опанасовичу
...Дело в том, что Город — Городом, в нем и полиция — варта, и министерство, и даже войско, и газеты различных наименований, а вот что делается кругом, в той настоящей Украине, которая по величине больше Франции, в которой десятки миллионов людей, — этого не знал никто. Не знали, ничего не знали, не только о местах отдаленных, но даже — смешно сказать — о деревнях, расположенных в пятидесяти верстах от самого Города.
Не знали, но ненавидели всею душой. **И когда доходили смутные вести из таинственных областей, которые носят название — деревня, о том, что немцы грабят мужиков и безжалостно карают их, расстреливая из пулеметов, не только ни одного голоса возмущения не раздалось в защиту украинских мужиков, но не раз, под шелковыми абажурами в гостиных, скалились по-волчьи зубы и слышно было бормотание:— Так им и надо! Так и надо; мало еще! Я бы их еще не так. Вот будут они помнить революцию. Выучат их немцы — своих не хотели, попробуют чужих!
— Ох, как неразумны ваши речи, ох, как неразумны.
— Да что вы, Алексей Васильевич!.. Ведь это такие мерзавцы. Это же совершенно дикие звери. Ладно. Немцы им покажут.<...>
...И было другое – лютая ненависть. Было четыреста тысяч немцев, а вокруг них четырежды сорок раз четыреста тысяч мужиков с сердцами, горящими неутоленной злобой. О, много, много скопилось в этих сердцах. И удары лейтенантских стеков по лицам, и шрапнельный беглый огонь по непокорным деревням, спины, исполосованные шомполами гетманских сердюков, и расписки на клочках бумаги почерком майоров и лейтенантов германской армии:
«Выдать русской свинье за купленную у нее свинью 25 марок».
Добродушный, презрительный хохоток над теми, кто приезжал с такой распискою в штаб германцев в Город.
И реквизированные лошади, и отобранный хлеб, и помещики с толстыми лицами, вернувшиеся в свои поместья при гетмане, – дрожь ненависти при слове «офицерня».
Вот что было-с.
Да еще слухи о земельной реформе, которую намеревался произвести пан гетман,
увы, увы! только в ноябре 18-го года, когда под Городом загудели пушки, догадались умные люди, а в том числе и Василиса, что ненавидели мужики этого самого пана гетмана, как бешеную собаку, —
и мужицкие мыслишки о том, что никакой этой панской сволочной реформы не нужно, а нужна та вечная, чаемая мужицкая реформа:
– Вся земля мужикам.
– Каждому по 100 десятин.
– Чтобы никаких помещиков и духу не было.
– И чтобы на каждые эти 100 десятин верная гербовая бумага с печатью – во владение вечное, наследственное, от деда к отцу, от отца к сыну, к внуку и так далее.
– Чтобы никакая шпана из Города не приезжала требовать хлеб. Хлеб мужицкий, никому его не дадим, что сами не съедим, закопаем в землю.
– Чтобы из Города привозили керосин ***
Ну-с, такой реформы обожаемый гетман произвести не мог. Да и никакой черт ее не произведет.
Были тоскливые слухи, что справиться с гетманской и немецкой напастью могут только большевики, но у большевиков своя напасть:
– Жиды и комиссары.
– Вот головушка горькая у украинских мужиков! Ниоткуда нет спасения!!
Были десятки тысяч людей, вернувшихся с войны и умеющих стрелять...
А выучили сами же офицеры по приказанию начальства!
Сотни тысяч винтовок, закопанных в землю, упрятанных в клунях и коморах и не сданных, несмотря на скорые на руку военно-полевые немецкие суды, порки шомполами и стрельбу шрапнелями, миллионы патронов в той же земле, и трехдюймовые орудия в каждой пятой деревне, и пулеметы в каждой второй, во всяком городишке склады снарядов, цейхгаузы с шинелями и папахами.
И в этих же городишках народные учителя, фельдшера, однодворцы, украинские семинаристы, волею судеб ставшие прапорщиками, здоровенные сыны пчеловодов, штабс-капитаны с украинскими фамилиями... все говорят на украинском языке, все любят Украину волшебную, воображаемую, без панов, без офицеров-москалей, – и тысячи бывших пленных украинцев, вернувшихся из Галиции****.
Это в довесочек к десяткам тысяч мужичков?... О-го-го!
Вот это было. А узник... гитара...
Слухи грозные, ужасные...
Наступают на нас...
Дзинь... трень... эх, эх, Николка.
Турок, земгусар, Симон. Да не было его. Не было. Так, чепуха, легенда, мираж. Просто слово, в котором слились и неутоленная ярость, и жажда мужицкой мести, и чаяния тех верных сынов своей подсолнечной, жаркой Украины... ненавидящих Москву, какая бы она ни была – большевистская ли, царская или еще какая*****.
==========================
...Были эти люди одеты в передних шеренгах в синие одинакие жупаны добротного германского сукна, были тоньше лицами, подвижнее, умело несли винтовки – галичане...
==========================
* не знала - виявляється, Афанасій на Брянщині народився. Уроджений земляк мого діда.
** Sic.
І ці умонастрої perviven y perduran, в поколіннях. Звідси: "думАю", "думовАю", "Кієв - русский город".
і приспів - за что они нас ненавидят?
Читайте ж класика, de una puta vez! там всічко написано.
да, і див. попередню зноску - звідки брались коренные кияни. Чомусь про це невимушено так не упоминается корінними киянами, зазвичай. ;))
*** в іронії - сумна ніжність. Усе знав і розумів.
**** серед них був мій прадід Платон. Він утік з полону (якийсь Швейк його сторожив, не інакше, подумати тільки - з полону втекти!) і пішки пройшов додому півУкраїни, на Полтавщину. Чи думав він, що його дочка через тридцять років подолає, за комсомольським призначенням, зворотний шлях - але, на відміну, там і залишиться.
***** Усе знав і розумів.
І передбачав. Чим далі - тим глибшими виявляються його прості слова.
===========================
ні, нехай хто завгодно що завгодно каже, а такої пристрасної шани та ніжності до тої землі і тих людей - і в українців не у всіх подибується.
І що дуууууже цікаво! наштовхнулась на оцю сторінку http://www.prosv.ru/ebooks/lib/75_Bulgakov_BG_Beg_SS/2.html, у пошуку цитат.
Так у них чомусь абзац, там, де или еще какая, на словах "легенда, мираж" обривається. Вірнопідданий сайт, викинули про Москву?
зворушило у реченні про галичан слово "одинакие". Мені не довелось більше ніде зустрічати цього варіанту у російських текстах. Зате звільна виринає український еквівалент, поетично-діалектичний - однакий, єднакий, їднакий.
...А "Турбіна" - то було дівоче прізвище його бабусі по матері. І з материнського боку Булгаков теж був брянського походження.
